Orthodoxie in Freiburg Образ сегодня Ikone von Heute
Община Храмы Богослужение Новости Фотогалерея Библиотека Аудиопроповедь «ДИАЛОГ» Ваш вопрос...
4 и 11.09.2022 Изменение расписания богослужений

...   ›› читать
Приходской вестник

Вышел в свет первый номер "Пр...   ›› читать
Православные приходы во Фрейбурге
Полезные ссылки


BerlinerDioezese

ФРАНКФУРТ ПРАВОСЛАВНЫЙ. Приход сщмч.Киприана и мц.Иустины Русской Православной Церкви.

iOR Sprachschule

Maloe Voznesenie
Установите наш баннер на своем сайте!

Orthodoxie in Freiburg Православие во Фрейбурге
 Новостиˆ˜
 Из жизни общины

12 июля 2009 года занятие воскресной школы было посвящено теме Церкви. Протоиерей Михаил Дронов объяснил, в связи с чем проводит это занятие.

Последнее время во Фрайбурге как и в других местах Германии усилилась активность «Богородичного центра». Это - новое религиозное движение, получившее свое распространение в России с 1989 г. В настоящее время оно действует в основном под названием «Православная Церковь Божией Матери Державная».

Цель занятия, как её определил настоятель, разобраться, почему секта - не Церковь. Занятие сопровождалось презентацией (скачать здесь) и показом фильма о секте «богородичный центр» (смотреть здесь).

Кроме того, плакат: «Осторожно, тоталитарная секта!» можно скачать здесь (PDF)


ЦЕРКОВЬ АПОСТОЛЬСКАЯ, СОБОРНАЯ СВЯТАЯ...
О значении слова «церковь»

Основным источником учения о Церкви, на который все христиане опираются вот уже более 16 веков, является Никео-Цареградский Символ веры, а именно, его девятый член: верую "Во едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь". Но прежде, чем обращаться к символу веры, имеет смысл рассмотреть происхождение самого слова "церковь". Ведь его значение не лежит на поверхности и не открывается сразу с первого взгляда.

Как предполагают лингвисты, в славяно-русском языке «церковь» — это видоизмененное греческое слово τ κιρίακον, которое означает «дом Господень», то есть храм, здание, где собираются верующие. Это же греческое слово лежит в основе слова «церковь» и в немецком — Kirche, английском — church, шведском, финском, эстонском — Kirka и других языках. А вот в романских языках «церковь» происходит от другого греческого слова — εκκλησία. Именно это слово употребляется в Новом Завете и литературе святых отцов для обозначения Церкви как богоустановленного общества. В латинский (ecclesia), а также в грузинский и другие языки это слово вошло прямо из греческого, и оставлено без перевода. Через латинский оно вошло во французский (église), итальянский (chiesa), испанский (iglesia) и ещё другие языки.

Надо сказать, что в греческом языке слово «экклисия» употреблялось ещё задолго до появления христианства, во времена древнегреческой полисной демократии. Тогда оно означало правильно созванное собрание граждан города-полиса, в противоположность самовольному и беспорядочному скопищу людей. То есть, это — собрание тех, кто обладает правом участвовать в принятии демократического решения. В слове «экклисия» (εκκλησία) легко прочитывается приставка εκ (то есть «от», «из») и корень -καλώ (καλέω), означающий «звать», «призывать», «приглашать», и даже «называть».

Возвращаясь к Символу веры, отметим, что помимо единственности Церкви как богочеловеческого сообщества, Символ веры провозглашает ещё три её свойства: святость, соборность и апостоличность. Причём эти три свойства выстроены, начиная от отражающего её божественную сторону (святость) через богочеловеческую соборность к человеческой апостоличности. Тем не менее, рассматривать свойства Церкви, пожалуй, лучше всего, начиная с самого постижимого человеческим рассудком свойства, — с её апостоличности.

Церковь Апостольская

Церковь названа в Символе веры Апостольской потому, что в начале Христос основал её из двенадцати учеников-апостолов. И лишь после сошествия Святого Духа в день Пятидесятницы апостолы через крещение стали принимать в своё сообщество всех, кто поверил во Христа. Апостол (απόστολος) в переводе с греческого языка означает «посланный», «посланник». Именно апостолов Господь послал в мир проповедовать Благую Весть о Нём и Его Царствии.

Вот как евангелист Матфей описывает это первое посланничество: «И призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь. Двенадцати же Апостолов имена суть сии…» (Мф 10,1—2). Завершает перечисление имён 12 учеников Господа евангелист Матфей словами, которые, собственно, и дали основное название для ближайших слушателей Христа — «апостолы»: «Сих двенадцать послал (πέστειλεν) Иисус…» (Мф 10, 5).

Из четырёх евангелистов только Лука, ученик апостола Павла, грек по национальности, не принадлежавший от рождения к иудейской религии, сообщает о посланничестве ещё семидесяти апостолов: «После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред лицем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою. Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков» (Лк 10, 1— 3).

Апостол Лука, будучи историком, стремившимся к исчерпывающей точности, не упускает случая сообщить о возвращении апостолов, выполнивших задание Учителя: «Семьдесят учеников возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем. Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам; однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк 10, 17— 20). Древнее предание Церкви уточняет сообщение евангелиста Луки и называет имена 72 апостолов, то есть это ещё шесть групп по 12 учеников. Таким образом, всего число учеников-апостолов достигло семи раз по 12.

И всё же Церковь Нового Завета — Завета Крови Христовой — первоначально состояла только из двенадцати апостолов во главе со Христом. Именно Двенадцать учеников было на Тайной Вечере. Как пишет апостол Матфей, сам участвовавший в ней: «когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф 26, 26—28). Таинство Евхаристии, установленное на прощальной Вечере, стало таинством, образующим Церковь. Если крещение, это — вход в Церковь, то участие в Евхаристии определяет действительность членства Церкви. Исключение из Церкви заключается в отлучении от Причастия. И, наоборот, тот, кто пренебрегает Причащением, сам себя отлучает от Церкви.

Евангелист Лука в описании Тайной Вечери дополняет Матфея: «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» (Лк 22, 19—20). Легко заметить, что на эти слова Христа: «сие творите в Мое воспоминание», — сказанные на прощальной трапезе, обращают внимание только апостол Павел (2 Кор. 11, 24—25) и его ученик евангелист Лука, которые в отличие от Матфея не были в числе Двенадцати и не участвовали в Тайной Вечере. Однако их уточнение того, что сказал Христос, особенно важно для всех, кто вошёл в Церковь уже после Пятидесятницы. «Сие творите в Мое воспоминание», — это указание ко всей Церкви совершать Евхаристию до скончания Века.

Двенадцать апостолов стали Церковью в момент, когда на каждого из них в день Пятидесятницы сошёл в виде огненных языков Святой Дух. К тому времени на место отпадшего Иуды Искариота уже был избран апостол Матфий. Вот как апостол Лука описывает сошествие Святого Духа в книге Деяний: «При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян 2, 1—4).

Итак, первоначально Церковь состояла лишь из двенадцати учеников Христа. Сразу же в день сошествия Святого Духа апостолы через крещение приняли в неё несколько тысяч новых членов. В ближайшие десятилетия после этого благодаря проповеди самих апостолов и их первых помощников первохристианские общины появились не только в Иудее и Палестине, но и — по всему Средиземноморью. От этого времени остался важный документ, бережно сохранённый Церковью и включённый ею в канонические тексты Нового Завета. Это книга Деяний Апостольских, описывающая распространение Церкви в Палестине и Малой Азии, а также проповедь апостола Павла. Хотя в тексте Деяний не называется имя автора, из содержания нетрудно понять, что им был писатель Третьего Евангелия — Лука.

Сегодня все стандартные издания Нового Завета содержат карты четырёх миссионерских путешествий апостола Павла, составленных на основе Книги Деяний. Уже одни только эти маршруты поражают тем, сколь велик был масштаб его апостольских трудов. Но апостол Павел не оставлял без своего пастырского попечения те города и страны, в которых он уже основал христианские общины. Церковь сохранила 14 его писем-посланий, адресованных целым общинам, или их главам — епископам. Например, его послание Титу, которое, как считают историки, было одним из его последних писем перед мученической кончиной в Риме († ок. 67, или 64 года). Своего ученика Тита апостол Павел поставил епископом одной из основанной им общин. «Для того я оставил тебя в Крите, — пишет он, — чтобы ты довершил недоконченное и поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал» (Тит 1, 5).

Апостол Павел, в силу ещё не устоявшейся терминологии, иногда называет пресвитеров, то есть «старцев», епископами, то есть «наблюдателями», и наоборот. Но уже к концу I века, как показывают тексты этого времени, за тремя степенями священства закрепились привычные для нас названия: епископ, пресвитер, диакон. Именно так их называет, в частности, третий епископ (после апостола Петра и его преемника Еводия) Антиохии — Игнатий Богоносец (†107)[1].

Без изменений это же иерархическое устройство Церкви существует до сих пор. Но и сегодня патриарх может назвать себя священником, имея в виду высоту священнического служения — и это никого не удивит. Ведь и генерал порой называет себя солдатом, если подчеркивает свой патриотизм. Тем более такую вольность мог позволить себе апостол Павел, облекавший свои назидания в свободную форму письма. Важно, что до сих пор главной задачей епископа, как и Тита, оставленного апостолом Павлом на Крите, является задача обеспечить свою область пресвитерами (сегодня их чаще называют священниками) и их помощниками диаконами.

Как убедиться в апостоличности нашей Церкви

Итак, Церковь на Крите, которую возглавил епископ Тит, — апостольская по определению. Её основал великий Павел, который был апостолом, призванным Самим Христом и через крещение введённым в Церковь Двенадцати апостолов. Они-то и признали его апостольское достоинство, то есть признали, что его Сам Христос послал на проповедь.

Как же нам убедиться, что наша Церковь также является апостольской? Совершенно очевидно, что апостольской можно считать только ту церковь, в которой сохраняется преемственность иерархии, установленной апостолами. Например, в той же Антиохийской церкви, благовестником и первым епископом которой был апостол Петр, а третьим — святитель Игнатий Богоносец, нынешний её предстоятель Игнатий IV по счёту — 180-й.

Важен, разумеется, не список предстоятелей той или иной поместной церкви, ведь в какие-то исторические моменты церковь могла «вдовствовать», как, например, Антиохийская церковь ввиду критических ситуаций в стране оставалась без возглавления в 606—639 и 702—742 годах. В другие моменты истории, напротив, появлялись раскольники, или еретики, претендовавшие на параллельное возглавление церковью. В первую очередь всё же важен «механизм» преемственности рукоположения, установленный апостолами. И если не всегда есть историческое подтверждение смены епископов, очень важно, что этот «механизм» в принципе не мог дать сбоев. И он не давал сбоев до тех пор, пока в Реформацию протестанты сознательно от него отказались, принципиально отвергнув тройственную иерархию.

Это значит, что с формальной точки зрения апостольскими являются все церкви, сохранившие преемственно рукоположенную иерархию, включая те, которые откололись от православия во время арианских и монофизитских споров в IVVI веках. Формально апостольскими могут считать себя не только Римокатолическая церковь, но даже Англиканская церковь в Великобритании, католическая иерархия которой в течение одного десятилетия начиная с 1529 года достаточно безболезненно перешла на сторону Реформации вместе с епископатом.

С Англиканской церковью всё, правда, ещё сложнее. Ведь апостоличность это не столько внутренний критерий, сколько критерий для внешних взаимоотношений. Признают ли другие церкви апостольской ту, или иную поместную церковь? Православие, по крайней мере, в лице Русской церкви исходило из того, что в Англиканской церкви сохранилось апостольское преемство иерархии. После первых встреч Петра I в Лондоне с Архиепископом Кентерберийским Томасом Тенисоном в течении XVIII и XIX веков вплоть до I Мировой войны шли очень оживлённые богословские собеседования между двумя церквами. А Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917—1918 годов специальной резолюцией выразил удовлетворение стремлением англикан к единству с Православием[2].

В период между двумя Мировыми войнами эстафету православно-англиканского диалога переняли Константинопольский, Иерусалимский, Александрийский патриархаты при участии прочих православных церквей, поскольку гонимая атеистической властью Русская церковь не имела на это никакой физической возможности. С конца 40-х годов XX уже при активном участии Русской православной церкви диалог продолжился. Но православная сторона условием признания апостольского преемства и действительности англиканской иерархии поставила достижение единства в догматическом учении[3]. Однако в 1978 году диалог о признании апостоличности Англиканского сообщества резко оборвался и перешёл в форму ни к чему не обязывающих академических собеседований. Причиной послужило то, что англиканская Ламбетская конференция приняла решение рукополагать в священство женщин[4].

Для православных церквей апостоличность не выражается только в формальном преемстве иерархии. Она неразрывно связана со всей апостольской традицией. Введение англиканами женского священства и епископата, которого до сих пор не знала апостольская церковь, православные восприняли как неуместный разрыв с апостольской традицией. Попытки православных и католиков удержать англикан от этого шага не возымели действия. Фактически это означает конец православно-англиканского диалога по вопросу признания Англиканской церкви — апостольской.

Вывод из этой истории, по меньшей мере — пессимистический. Церковь, имеющая формальное апостольское преемство иерархии, но не прислушивающаяся к голосу Вселенской Церкви, не может быть признана апостольской. Это свидетельствует о том, что «механизм» защиты, Церкви, заложенный апостолами в иерархическую преемственность, в Англиканской церкви оказался безвозвратно повреждённым.

Пробный камень для апостольской церкви

Римская церковь, в 1054 году отказавшаяся от евхаристического общения с четырьмя Восточными церквами, сохранившими взаимное единство, таким образом, оказалась в одиночестве. Хотя она при этом и стала называть себя «католической», то есть соборной, — она как раз потеряла соборный «механизм» защиты церковного учения. Ведь он функционирует только при взаимной сверке учения поместных церквей. Каждая поместная церковь, кроме того, у себя собирает поместные соборы, на которых рассматриваются все проблемы, выявляющиеся в процессе взаимного вероучительного контроля епископата, а также церковного народа и епископов.

В такой ситуации принципиально не может появиться что-то новое, чуждое духу апостольской Церкви. Между тем, в католичестве единственным стражем непогрешимости учения автоматически стал глава Римской церкви. В результате Римская церковь потеряла не только горизонтальный, но и вертикальный «механизм» защиты, то есть контроль паствы за правоверием главы церкви. Римский папа единолично взял на себя догматическую ответственность церкви. Что касается протестантских конфессий, то там все решения и вовсе принимаются коллегиально-демократическим «междусобойчиком» без всякой оглядки на христиан других церквей. С православной точки зрения это свидетельствует о том, что здесь церковный организм серьезно поврежден. Уж во всяком случае «защитный механизм», полученный от первоапостольской Церкви, потерян.

Для проверки «защитного механизма» Церкви на «исправность» трудно найти лучший пробный камень, чем вопрос о женском священстве. Сразу поясним, что для православных он не является вопросом о достоинстве женщин! Ломать копья о достоинстве, или недостоинстве женщин абсолютно бессмысленно после того как Одна из них стала Богоматерью — Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим. Вопрос этот также не о священстве, поскольку в канонико-догматических документах мы в самом деле не найдем никаких прямых указаний ни «за» ни «против» женского священства и епископата. Если, конечно, не считать такие косвенные аргументы, как, например, требование апостола Павла к епископу: «единой жены муж» (1Тим. 3,2), а не «единого мужа жена».

Вопрос о женском священстве возник в связи с чисто светским правозащитным движением за эмансипацию женщин, уравнивание их прав с мужчинами. Синодальное управление таких протестантских церквей, как, например, Евангелическая церковь Германии, Англиканская церковь, национальная церковь Дании и др. достаточно быстро отреагировало на эту злободневную проблему. Практически безболезненно в этих протестантских церквах в 70—80-х годах XX столетия было введено женское священство.

Что же касается Римо-католической церкви, то левая общественность и желтая пресса не перестают жать на Римского папу с требованиями уравнять женщин в правах с мужчинами и, наконец, ввести женское священство. И, хотя со стороны Римского первосвященника не было представлено ни одного абсолютно убедительного аргумента против посвящения женщин в священный сан, папа всё ещё продолжает упорное сопротивление. Однако если однажды папа даст «добро», то вся католическая церковь вынуждена будет подчиниться, потому что выше него в Римской церкви авторитета нет.

Что касается православия, то по понятным причинам такой вопрос просто не может возникнуть, потому что его попросту некому решать. В Православии нет как в католичестве какого-либо одного ответственного лица, которое было бы в праве единолично решить положительно, или отрицательно вопросы подобные введению женского священства. Даже если ни в Откровении, ни в христианской догматике не найдется принципиальных возражений против посвящения женщин в сан пресвитеров и епископов, никто в Православии не имеет права ставить и решать подобный вопрос, поскольку подобная практика отсутствует в двухтысячелетнем Предании.

Да собственно, это не возможно чисто «технически». Предположим, ввести женское священство требует мирянин от своего епископа. Естественно, он получит отказ, поскольку без постановления собора поместной церкви епископ не вправе этого сделать даже в своей епархии. Поместная церковь, в свою очередь, не имеет права делать нововведения, которых нет в других поместных церквах. В противном случае они просто разорвут с нею евхаристическое общение, и она для всех остальных превратится в сборище схизматиков.

Так что, защитники женского священства в православии обречены растратить свои силы в пустоту — просто не с кем бороться! Православные противники женского священства также могут не напрягаться, а спокойно сказать себе: принципиально это не возбраняется, но как только в православной Церкви появятся «батюшки» женского пола, для меня это — прямой знак, что эта церковь перестала быть апостольской и я к ней больше не принадлежу. Так, во всяком случае, поступила определенная часть англикан и старокатоликов после введения женского священства.

Может ли секта быть апостольской?

Большинство современных сект по своему происхождению — протестантские. Собственно, латинское слово «секта» происходит от глагола seco, то есть «сечь», «отсекать». Секта, это — осколок, отколовшаяся часть какой-то религиозной группы. И основное большинство сект свою историю возводит к Реформации Мартина Лютера XVI века.

За редким исключением, имевшим место в Англии, протестантские конфессии не только не сохранили иерархическое преемство от апостолов, но в принципе отвергли иерархию, а вслед за ней все таинства, кроме Крещения. Поэтому, если в названии каких-то протестантских деноминаций, например, Новоапостольской церкви, присутствует слово «апостольская», то значение оно имеет совсем другое, чем в Символе веры. Церковь «апостольская» в протестантско-сектантском понимании может означать лишь в лучшем случае духовное, а не иерархическое преемство от апостолов.

Уже в наши дни, однако, появились секты, претендующие на принадлежность к некоей «другой» ветви православия, в частности, к «богородичной ветви». Секта «Богородичный центр», получившая свое распространение в России с 1989 года, была признана деструктивной и поэтому сменила название на «Православная церковь Божией Матери Державная». Православная церковь, хранящая своё название с IV века, будучи прямой исторической ветвью, вернее, стволом первоапостольской Церкви, естественно, тщательно оберегает свою апостоличность, преемство иерархии от апостолов. А как в этом отношении ориентирует себя так называемая «церковь» «богородичного центра»?

Об её основателе — «архиепископе» Иоанне Береславском (Вениамин Яковлевич Янкельман), известно, что он выходец из истинно-православных христиан, и был отлучен от Истинно-православной церкви (ИПЦ). История ИПЦ, или «катакомбной» церковной группировки связана с гонениями на Церковь в Советской России в 20-х, 30-х годах. К 70-м годам, когда за веру уже не расстреливали и не сажали в лагеря, основная масса истинно-православных христиан и духовенства вышла их «катакомб» и присоединилась к Московскому патриархату. В «подполье» остались единицы, для которых массовая церковь казалась недостаточно радикальной. Имел ли основатель «богородичного центра» там какую-то степень священства и вовсе не важно, поскольку к концу 80-х годов Истинно-православная церковь уже утратила даже видимость хоть какой-то каноничности.

И всё же, если секта названа «православной церковью», то она должна, по крайней мере, иметь что-то от православия, хотя бы ссылаться на Символ веры. И действительно, основатель секты не обходится без упоминаний о свойствах Церкви из Никео-Цареградского символа. Но сразу же он поспешно переходит к собственным размашистым определениям: «…подобает дать иные определения церкви. Она, впрочем, выше всех определений, даже и определений вселенских соборов («единая, святая, соборная и апостольская»). Поверх институализирующих церковь толкований о ней говорят отцы наши: Церковь есть безущербное отражение небесной торжествующей; образ, неискаженно сошедший от прообраза. Ни одного кривого луча: как на небесах, и на земле»[5].

То есть «поверх» конкретных признаков апостоличности и соборности называющий себя «блаженным» Иоанн сыплет эпитетами вперемежку с псевдонаучными словечками. Дальше, больше. Загребая широкой гребёнкой, он подцепил где-то софиологическую ересь некоторых из русских религиозных мыслителей 10-х годов XX века и Парижской школы 30-х годов: «Между небом и землей — пакибытийствующая. Глава ее — Христос, управляется Софией, Премудростью Божией, правительство ее — ангелы и дума ее — Совет Троицы. Она держава вечнующая между небом и землей. Побеждающая на земле, воинствующая на небесах» [6].

Поток псевдо-религиозной галиматьи далеко не всегда, однако, может удовлетворить тех, кто интересуется происхождением «Православной церкви Божией Матери Державная». Действительно ли она напрямую происходит от апостолов? Для новоявленного «архиепископа» вопрос этот, заданный в лоб, — неприятен. Всё, что связано с этим вопросом, он разбавляет туманом придуманного им нового вида священства — «мелхиседекова».

Мелхиседек, действительно, одно из самых загадочных лиц Библии. Он не имел прямого отношения к Откровению, полученному Авраамом от Самого Бога. Тем не менее, праотец еврейского народа признаёт в нём священника Бога Вышнего и воздаёт ему соответствующую честь (Быт 14,18-20). Псалтирь (Пс 109,5) и апостол Павел (Евр 5,6-10; 6,20; 7,1-21) в загадочном Мелхиседеке указывают прообраз Самого Христа. Но ни в Библии, ни в течение четырёхтысячелетней истории с тех пор, о нём больше ничего не известно. Поэтому понятно, почему основатель «богородичного центра» ссылается на Мелхиседека. Его фигура — подходящий источник «иерархии» для «богородичников». Попробуй-ка доказать, что спустя четыре тысячи лет после своей жизни Мелхиседек не рукоположил самозваного «архиепископа» каким-то сверхъестественным путём.

Понятно, что если настаивать на «мелхиседековом» священстве, то всё же мало кто к нему отнесётся всерьёз. Поэтому «архиепископ» и рекомендует своим адептам, когда им задают опасные вопросы, обратиться к опыту буддизма: «На институциональные вопросы нужно отвечать в стиле дзен-парадокса. Мелхиседеков священник отвечает так: — Где вы живете? — На небесах. — Из какой вы церкви? — Новой Святой Руси. — Где ваша церковь? — Там где престол Господень. — Есть ли у вас приход? — В Церкви Торжествующей! Только такие ответы истинны, а прочее — дух мира»[7].

Его фраза о том, что только откровенно уклончивые ответы могут быть истинными, или подлежит анализу психиатра, или вовсе является прямым провозглашением двойной морали — одна для внутреннего, другая для внешнего употребления. Во всяком случае, ни «богородичный центр», ни какая другая секта по определению («секта» — осколок целого), не может претендовать на право называться апостольской.

Однако и наличие апостоличности, например, в католической, армянской или ориентальных церквах, не приносит им признания вселенским православием. Формально-механического апостольского преемства иерархии ещё не достаточно для полного евхаристического единства, какое имеют между собой все православные церкви. В связи с этим особую важность приобретает второе свойство Церкви — её соборность.

Церковь Соборная

Славянским словом «соборная» в символе веры переведено греческое слово καθολικήν. Это не буквальный перевод, но — перевод-интерпретация. В греческом языке слово «кат(ф)оликос» образовалось с помощью приставки κατα- и слова λος — «целый», «весь». Иногда называют латинский эквивалент этого слова — «универсальный», то есть «всё, взятое вместе». Главный смысл слова «кафолический», конечно же, не в механическом универсализме Церкви, а в том, что она едина во Христе как своём Основателе и охватывает собой всё царство Христово. За её пределами остаются лишь те, кто не принимает Бога таким, каким Его знает Церковь, или отвергает Его на деле своими дурными поступками.

В латинский язык слово «catholicus» было принято из греческого без перевода, а вслед за этим слово «католицизм» вошло в большинство европейских языков. Что касается славянского языка, то «соборность» — это не просто перевод, но, как уже было сказано, богословская интерпретация. Христианское вероучение было перенесено на почву славянского языка, когда возраст его богословия составлял уже около 900 лет. Поэтому богословская мысль просветителей славянства была уже достаточно зрелой, чтобы создавать догматические понятия средствами языка, нового для христианства. Так термин «соборность» начал самостоятельную жизнь. — Столь самостоятельную, что православные богословы, пишущие на европейских языках, для уточнения смысла кафоличности Церкви нередко прибегают к понятию «sobornost»[8].

Как мы видим, второе свойство Церкви, её «соборность», в славяно-русском переводе оказалось однокоренным со словом «собор». В греческом оригинале этого нет, «собор» (в значении собрания епископов) — σύνοδος (синод) — там слово совсем другое, чем «кафоликос». Но связь «соборности» с «собором», пусть не на лексическом, а на смысловом уровне присутствует и там. Церковные соборы, собственно, это и есть главный инструмент кафоличности Церкви. То есть соборы, особенно вселенские, — это тот способ, которым Церковь осуществляет свою кафоличность-соборность. Именно соборный разум Церкви всегда решал, какие вероучительные формулировки наиболее адекватно отражают Божественную реальность. На соборах же эти определения и формулировки утверждались как обязательные для принятия всей Церковью. Этим объясняется выбор эквивалента для «кафоличности», который сделали просветители славян, сблизив соборность (греч. — «кафоличнсть») с собором (греч. — «синод»).

Собор как «механизм» сверки вероучительных «эталонов» также был установлен апостолами. Более того, сами апостолы провозгласили веру в то, что решения церковного собора вдохновляет Святой Дух. Вслед за первым в истории Церкви собором, на который в 49 году собрались апостолы, церковные соборы оповещают о своих решениях апостольскими словами: «угодно Святому Духу и нам…» (Деян 15,29). Сразу следует уточнить, что соборы никогда не были «плановыми» мероприятиями в Церкви. Они всегда собирались в связи с распространением ложных еретических учений, или нестроений в церковной жизни. Среди многих церковных соборов семь получили статус «вселенских». При этом последующие соборы провозглашали себя преемниками в вере предыдущих соборов.

Например, 7 правило III Вселенского собора (431 год) подтверждает установления I Вселенского собора (325): «По прочтении сего, святой Собор определил: да не будет позволено никому произносить, или писать, или слагать иную веру, кроме определенной от святых отец, в Никее граде, со Святым Духом собравшихся. А которые дерзнут слагать иную веру, или представлять, или предлагать хотящим обратиться к познанию истины, или от язычества, или от иудейства, или от какой бы то ни было ереси: таковые, аще суть епископы, или принадлежат к клиру, да будут чужды, епископы епископства, и клирики клира; аще же миряне: да будут преданы анафеме».

Итак соборность — это ещё один «механизм» защиты Церкви от разрушения. Срабатывает он также в тех случаях, когда разногласия и конфликты возникают на уровне поместных церквей. Они, если случались, то в основном всегда касались чисто административных вопросов и приграничных юрисдикций. Например, между близкими соседями Антиохийским и Иерусалимским патриархатами. В течение первого тысячелетия также не раз возникали и братски разрешались трения между Римом и Константинополем, представляющими собой Восток и Запад единой христианской цивилизации. Но в 1054 году очередной конфликт между ними привёл к разрыву, продолжающемуся до сих пор.

В ходе этого последнего конфликта стали явными новые, неизвестные прежде доктрины, появившиеся в Западной Латинской церкви. В частности представление о том, что Римский епископ — не просто первый среди равных епископов своей церкви, но, своего рода, четвёртая ступень священства, что ему должны подчиниться все христианские патриархи и епископы. Кроме того, Латинская церковь пренебрегла решениями Вселенских соборов и решилась на изменение Символа веры в пункте об исхождении Святого Духа (Filioque). Таким образом, нарушился главный консенсус соборности, было утрачено вероучительное единство, зафиксированное Вселенскими соборами.

Так произошла «великая схизма» (то есть разделение), в результате которой Римская церковь выпала из семьи соборных церквей. Четыре (на тот момент) церкви, то есть Константинопольская, Александрийская, Антиохийская, Иерусалимская, продолжали именоваться православными (греч. «ортодоксия»), то есть словом, появившимся в IV веке для отличия кафолической церкви от еретических сообществ. За Римской церковью в качестве самоназвания закрепилось именно слово «кат(ф)олическая», то есть то качество, которое она как раз потеряла, отпав от вселенской полноты кафолических, соборных церквей.

Как убедиться в соборности нашей Церкви

Последний из Вселенских соборов, признанных православием, — Седьмой — был проведён в 787 году там же, где и Первый, — в Малоазийском городе Никее. Церковь, соборность которой подтвердили семь Вселенских соборов, без сомнения — Соборная в соответствии с Символом веры. Теперь вернёмся к Церкви, в богослужениях которой участвуем мы. Как же нам убедиться, что наша Церковь — та же самая Соборная Церковь? Совершенно очевидно, что критерием здесь является догматическое учение, утверждённое церковными соборами. Если наша Церковь провозглашает себя прямой продолжательницей их решений, то мы — Соборная Церковь.

Вопрос с учением, однако, не так прост, как вопрос с преемством рукоположения епископов и священников, которое ведётся от апостолов. Догматические формулировки описывают знание о Боге, полученные в Откровении пророками и апостолами, а также всеми членами Церкви — в евхаристическом опыте. Это знание состоит не в словах и знаках, а во внутреннем переживании встречи с Богом как с личностью. Поэтому его не возможно передать словами. Слова и формулировки учения понятны лишь тем, кто уже имеет опытное знание Бога. Словесные определения могут служить только своего рода границами, внутри которых следует искать «жизненную» истину. Если учение Церкви, это — критерий соборности, то критерий весьма неопределённый. Необходим более конкретный «механизм» верификации догматического учения. И такой «механизм» проверки был выработан на основе всё того же соборного устройства церковной жизни.

Речь идёт о взаимном наблюдении епископата и народа за чистотой веры друг друга. Епископ имеет обязанность учить людей Евангелию. Греческое слово «епископ», как это ни покажется неожиданным, является однокоренным — словам «телескоп», «микроскоп» и другим аналогичным. Буквально оно означает «наблюдатель» (то есть в слове ε̉πίσκοπος корень — σκοπω̃, «смотрю»). Поэтому в соответствии со своим названием епископ должен следить за тем, чтобы не возникали еретические искажения веры. Если же они появляются, он должен принимать меры. Но и епископ — обычный человек, он также может ошибиться сначала в своей внутренней духовной жизни, а затем — в распространении учения, отражающего этот ложный религиозный опыт. В этих случаях соборные постановления вменяют в обязанность пастве вставать на защиту православного учения Церкви и определяют канонические пути защиты Церкви от епископа-еретика.

Понятно, что мера эта — крайняя и правила соборов это особо подчёркивают. Например, 6 правило II Вселенского собора (381 год): «Аще же некоторые… скажут, яко имеют нечто донести на епископа по делам церковным: таковым святой Собор повелевает, во-первых, представить свои обвинения всем епископам области, и пред ними подтверждать доводами свои доносы на епископа, подвергшегося ответу». Процедура эта сложная и длительная. Согласно этому правилу тот, кто обвиняет своего епископа в ереси, должен разослать изложение сути дела всем епископам области, которая тогда соответствовала административному делению Римской империи. Со временем процедура упростилась благодаря большей централизации церковного управления.

Следует отметить, что в IV веке такая схема взаимного контроля чистоты веры у религиозных «верхов» и «низов» была совершенно новой социальной реальностью. До IV века, когда христианство было гонимой религией, это еще не было так заметно. Но после того как император Константин в 313 году признал христианство, вдруг открылось, что в Церкви взаимоотношения между «низами» и элитой совсем не похожи на взаимоотношения аристократии и черни в позднеримском и византийском государстве.

Ничего подобного не было тогда и в языческой религии, идеологи которой в IV веке пытались структурировать её на основе неоплатонизма. От простого крестьянина языческие вожди вовсе не требовали усвоения неоплатонической доктрины, например, об эманации от Единого к Уму. Напротив, у них даже и в мыслях не было допустить чернь до посвящения в «высшее» знание. В христианстве, наоборот, епископы добивались от всех членов Церкви разумного знания своей веры. Беспокойство епископов вызывала уже противоположная ситуация, поскольку невозможно стало купить хлеба или искупаться в банях, не услышав от булочника или банщика суждений о соотношении Ипостасей Отца и Сына[9]. В христианской Церкви низы с большой требовательностью следили за чистотой веры духовных вождей. В язычестве, между тем, равнодушными к своей «догме» оставались даже такие идеологи, как, например, Ливаний[10], известный ритор, в школе которого учился святитель Иоанн Златоуст. Этого просто невозможно представить в христианстве.

Соборный «механизм» защиты Церкви от посягательств на её учение, таким образом, имеет две составляющих — вертикальную, то есть взаимный контроль епископата и паствы, и — горизонтальную. Последняя включает ответственность епископов за правоверие друг друга. Так 1 правило III Вселенского собора (431) обязывает прекратить евхаристическое общение с епископом-еретиком ещё до решения о нём собора: «Аще… областной митрополит, отступив от святого и вселенского Собора, приложился к отступническому сонмищу… таковой… яко отныне Собором от всякого Церковного общения уже отверженный и недействительный. Но еще и рассмотрению тех самых епископов области, и окрестных митрополитов, православно мудрствующих, подлежать будет, для совершенного извержения его из сана епископского».

Сегодня горизонтальная составляющая «механизма» защиты Церкви заключается в том, что православие представлено двумя десятками независимых друг от друга поместных церквей, которые едины вокруг Евхаристической Чаши, то есть имеют евхаристическое общение между собой. Церкви-сестры изнутри объединены в основном по национально-территориальному принципу и между собой не имеют никакой административной соподчинённости. Единственное, что в этом плане сложилось, так это диптих, то есть общепринятый список, в котором каждая церковь занимает своё место «по чести». Исторически на первом месте стоит Константинопольская церковь, далее Александрийская, Антиохийская, Иерусалимская, Московская, Грузинская…

Когда снята защита соборности…

Ещё в первом тысячелетии вышеупомянутый диптих чести состоял из пяти самостоятельных церквей, и возглавляла его Римская церковь. Взаимное признание церквей-сестёр внутри этой пентархии, подкрепляемое евхаристическим общением, собственно, и было взаимным признанием соборности. Разрушила эту пентархию Римская церковь, выпав из неё в 1054 году. Для неё это означало в первую очередь то, что ни одна из оставшихся церквей больше не могла признать её соборной, то есть кафолической. Поскольку прежнее название «православие», с IV века служащее для отличия Церкви от ереси, осталось за четырьмя Восточными церквами, то в Западной церкви появилось своё новое, весьма красноречивое самоназвание. Именно то, что потеряла Римская церковь — признание её кафоличности со стороны вселенской полноты — она устремилась восполнить, хотя бы в наименовании. Так Западная церковь стала «Римо-католической».

После Реформации протестанты вообще отказались от единого догматического учения, принимаемого всеми членами церкви. По выражению священномученика Иллариона (Троицкого †1929) каждый из них надел на себя тиару непогрешимости, которая у католиков является прерогативой папы Римского[11]. Так, например, богословский диалог православных с англиканами ещё в 20—30-х годах натолкнулся на непреодолимую трудность. Ведь церковь Англии — это только небольшая часть всемирного англиканского сообщества. При этом нет никакого органа, решения которого по вероучительным вопросам были бы обязательными для всех. Консенсус всех англикан состоит в том, что каждый из них имеет свободу мнений и толкований в вопросах веры. Даже 39 статьям, принятым ещё в XVI веке и основополагающим для Англиканской церкви, миряне могут не следовать, а духовенство — следовать лишь в общих чертах. Аналогичная ситуация с вероучением в других крупных протестантских церквах, как, например, в Евангелической церкви Германии, или Всемирном Баптистском альянсе.

Что же касается мелких протестантских деноминаций и сект, то они могут состоять из нескольких, или даже одной общины. Это — в основном вновь образовавшиеся «свободные» церкви, замкнутые на своих лидеров. Схема их создания не изменилась со времён начала Реформации: от более крупной группы откалывается группа недовольных — помельче. Понятно, что лидеры мелких сект в своём вероучении вообще никому не подотчётны, ограничены они лишь собственной религиозной фантазией. Среди них немало харизматических общин типа пятидесятников. Есть мистические секты с весьма экзотическим учением. Чтобы их основателям быть убедительными, им не остаётся ничего другого, как только ссылаться на прямое откровение, якобы полученное непосредственно от Бога. И, конечно же, среди всех типов сект, особенно мистических, много тоталитарных, в которых практикуется полный контроль над сознанием членов религиозной общины путём целого набора манипуляций.

В странах бывшего СССР деятельность сектантов облегчается тем, что подавляющее большинство населения выросло в вакууме религиозного воспитания. Эти люди лишены не только способности критически оценивать апостоличность той, или иной новой религиозной общины, но напрочь лишены ощущения масштаба истории. Их приучили, что «новое» и «новейшее» всегда лучше старого. Поэтому миссионеры, например, «богородичного центра» и привлекают их «новыми откровениями», полученными для замены «отживших» исторических церквей. Основатель этой секты, называющейся также «Православная церковь Божией Матери Державная», в своих книгах безапелляционно претендует на то, что получил откровение непосредственно от Бога. Однако у него хватает осторожности делать это с эзотерической недосказанностью, в стиле известного сказочного персонажа шведской детской писательницы, который начинал знакомство фразой: «Продолжаем разговор!».

Новые «откровения» сектантов

Создатель псевдоправославной секты «богородичный центр» получает свои «откровения свыше» не только относительно догматики, но даже в области истории России и потому не нуждается в источниках и методиках этой науки. Во всяком случае, у него есть собственная «историософская» концепция, которую он формулирует как «История святой Руси за вычетом пятисотлетнего проклятия иосифлянства»[12]. Слово «иосифляне» в его как бы пророческих дискурсах всплывает нередко. Искушенный читатель сначала может решить, что В.Я. Янкельман, отлучённый от Истинно-православной церкви, имеет в виду последователей митрополита Иосифа (Петровых). Иосифляне XX века действительно известны в связи с тем, что не приняли в 1927 году «Декларацию» митрополита Сергия, а в 40-х годах частью покаялись, частью составили катакомбную церковь. Но, похоже, что о них он лишь только что-то слышал и спутал их с другими иосифлянами, последователями преп. Иосифа Волоцкого (1440—1515), без упоминаний о которых не обходится ни один учебник истории России.

«Пророку Иоанну» (так иногда называет себя глава этой секты) открыто, однако, то, чего нет ни в учебниках, ни в исторических источниках. «Кто скажет миру правду — что первый антиреформатор земли русской Иосиф Санин разрушил сотни скитов заволжских старцев-нестяжателей и запретил на Руси вместе с Ее молитвенниками сам дух Богородицы Афонской горы?»[13]. Ответ понятен по контексту, кроме него, правду об этом узнать больше некому. Надо признать, что здесь он не совсем уж оригинален. Он лишь доводит до полного абсурда тенденциозные трактовки либеральных историков XIX века. Тогдашняя «прогрессивная» историография постаралась усмотреть некую конкуренцию между двумя школами русского монашества XVI века, обе из которых восходят к преподобному Сергию Радонежскому (1314—1392).

В самом деле, с одной стороны, мы видим деятельное направление монашества, ориентированное на социальное служение и активное участие в жизни общества. Связывается оно обычно с именем преподобного Иосифа Волоцкого, основателя одного из крупнейших монастырей на Руси. С другой стороны — заволжские старцы, селившиеся в уединённых скитах вокруг преподобного Нила Сорского (1403—1508), олицетворявшего созерцательное отшельническое направление. Однако на историков XX века уже не действовал гипноз великого Гегеля и они в отличие от своих коллег XIX века не считали себя обязанными отыскивать везде и всюду в истории «тезис» и «антитезис». И церковные, и советские историки, используя каждые свои критерии, пришли к единодушному заключению, что противостояние двух монашеских школ, мягко говоря, было преувеличено[14].

Да, собственно, факты налицо. Оба старца единым фронтом выступили против ереси жидовствующих на Московских соборах 1491 и 1504 годов. Кроме того, написавший объёмный богословский труд преподобный Иосиф, во вступительном послании к нему использовал хорошо известное в то время произведение пр. Нила Сорского. Есть предположения, что Нил Сорский и сам участвовал в этом большом проекте Иосифа Волоцкого[15]. Во всяком случае, преподобный Иосиф посылал некоторых из своих учеников, наиболее расположенных к духовной жизни, учиться умной молитве у преподобного Нила Сорского[16]. Вопрос о целесообразности монастырских имений был поднят Нилом Сорским лишь к концу работы собора 1504 года. Иосиф Волоцкий смотрел на этот вопрос по-другому, с точки зрения социальной функции Церкви в обществе. Уже тогда при его монастыре были устроены дома для сирот и престарелых, ежедневно питались сотни паломников.

«Блаженному» Иоанну, создавшему свою собственную, «богородичную» ветвь православия, важно лишь одно — «вычесть» из истории Русской церкви 500 лет. «Сатана, — пишет он, — пытается представить историю иосифлянства как единственно истинную. Бог перепишет ее и скажет: „Вот история Святой Руси за вычетом пятисотлетнего проклятия иосифлянства“. И ни слова не будет замолвлено о злодее Иосифе Волоколамском и его последователях. Бросит в огонь Господь учебники церковной истории и катехизисы с прожухлыми страницами. Святые сойдут с неба и скажут: „Читайте! Вот свитки истинной истории Святой Руси“»[17]. Для чего это надо создателю новой секты, тоже понятно. — Наконец-то спустя 500 лет ожидания появилась истинная, то есть его, церковь, в которой «открылась Огненная Иерархия. Двенадцать апостолов — Серафимово братство, возвещение грядущей богоцивилизации. Где иосифлянские клопы? Где смрадные печати? Где сети проклятые? Над святилищем праведных — четверо великих: Энох, Мелхиседек, Моисей и Илия»[18].

Правда, «блаженный» как-то не учёл, что все эти полтысячелетия Русская православная церковь была признана Константинополем, Александрией, Антиохией и Иерусалимом. Поэтому вместе с Московским патриархатом он отвергает всё мировое православие, никак не связывающее себя со Святой Русью. Трезво мыслящий человек сразу спросит себя, а вдруг «архиепископу» всё показалось, включая то, что он — архиепископ? Есть ли способ проверки, верификации его учения, которое он якобы черпает из прямых откровений, получаемых от Бога? Православная церковь гарантирована от искажений учения почти двухтысячелетней соборностью Церкви. Католическая и большие протестантские церкви сегодня до некоторой степени гарантируют своих членов от «тайновидцев»-шизофреников своими масштабами и массовостью. Хотя, как уже говорилось, протестантов от эмансипирующего духа XX века так и не спасла многочисленность их церквей.

Что касается сектантских группировок, то они, замкнутые на своего основателя как на единственный канал связи с Богом, для себя в принципе исключают вероятность его ошибки, или неискренности. Поэтому люди критически мыслящие, или обладающие религиозным реализмом, даже не будучи просвещёнными религиозно, никогда не попадут сектантские сети.

Церковь Святая

Символ веры утверждает святость Церкви. Но как непосредственно нам убедиться, что Церковь, к которой принадлежим мы, — Святая? Вопрос этот возникает в первую очередь в связи с тем, что любой человек неизбежно чувствует, что внутренне он не соответствует святости Церкви. Может быть святость Церкви — в даре священства, получаемом иерархией в рукоположении? Но и здесь православие констатирует, что священный сан не гарантирует ни святости, ни безошибочного знания догматов.

История Церкви показывает, что даже решения соборов порой могли быть ошибочными, или продиктованными политическим расчётом. Например, именование «разбойничий» в истории закрепилось за Эфесским собором 449 года. Также большой трагедией для Церкви обернулся Иконоборческий собор 754 года. В этих случаях решения, принятые на них, были исправлены последующими соборами. Тем более, православная Церковь не может согласиться с догматом о непогрешимости главы Римской церкви, когда он провозглашает учение. Католическая церковь приняла этот догмат в 1869 году и подтвердила на II Ватиканском соборе в 1962—65 годах.

Христианин, не смотря ни на что, безотчётно ощущает в Церкви источник святости, духовного очищения и исцеления. Откуда Святость в Церкви? Её сообщает Сам Глава этого богочеловеческого сообщества, называемого Церковью — Господь Иисус Христос. Церковь свята Его святостью. В ней и через неё человек может не только переживать личностную встречу с Богом, но и сделаться причастным Его святости, получая от Него дар любви и радости.

Уже было сказано, что вопрос о преемстве учения много сложнее, чем вопрос о преемстве иерархического служения. Ещё большую сложность для нашего понимания представляет преемство благодати и святости Божиих в Церкви. Ведь потребность участвовать в Божественной жизни, быть причастным к Самому её источнику — важнейшая для человека. Что же получает человек от Бога? Во всяком случае, это не доступно для человеческого рассудка и логики. Однако потребность в этом и получение этого Основатель Церкви Господь Иисус Христос не доверил субъективизму и капризной «свободе» людей. Господь упорядочил сопричастность человека со Святостью Божией. Он Сам установил инструмент объективирования даров благодати, который заключается, прежде всего, в таинстве Евхаристии.

Вот как об установлении Евхаристии сообщает евангелист Лука: «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» (Лк 22, 19—20).

На Тайной Вечери была установлена Евхаристия — Таинство Благодарения, которая по своей сути является таинством Церкви. Евхаристия — это выражение и осуществление Церкви в сем временном мире. Она — Трапеза Господня здесь и — Вселенская литургия в Вечности. Она связывает время и Вечность, поскольку каждое новое совершение Евхаристии — это не повторение Тайной Вечери, но вновь и вновь участие в той единой и единственной Вечере, которую совершил Господь Иисус Христос с учениками за несколько часов до Своих крестных страданий. Причащение Тела и Крови Господа за Евхаристией теперь, в конкретный момент времени, делает нас причастными к Нему Самому, пребывающему в Вечности. Причастность эта — встреча двух личностей, соприкосновение личности человека с Божественной Личностью Христа.

После Сошествия Святого Духа апостолы, собиравшиеся прежде для совершения ритуальной иудейской трапезы в субботу, стали собираться для Трапезы воспоминания Своего Учителя в Первый день недели — День Господень — в воскресенье. Порядок и структура первоапостольской литургии вначале отличалась от иудейской субботней трапезы лишь только теми установительными благословениями, которые внёс в неё Христос. Согласно ещё иудейской традиции её должен был возглавлять старший по возрасту, или по чести из присутствовавших апостолов. Потребность в традиционном возглавлении Евхаристии, собственно и вызвала к жизни церковную иерархию. Создавая новые общины, апостолы ставили во главе их епископа, в первую очередь для возглавления Трапезы Господней. Ему вменялось в обязанность рукополагать себе в помощь пресвитеров и диаконов. К концу I века Евхаристия был отделена от обычной трапезы и развитие получили её чисто христианские очертания.

Евхаристия это не только — тайна Церкви, она сделалась институциональным признаком членства Церкви, критерием принадлежности к ней. Отлучение от Церкви выражается в отлучении от Причастия и, наоборот, легкомысленное пренебрежение Причастием влечёт за собой отлучение от Церкви. Об этом, в частности, 79 правило VI Вселенского собора (680-681 год): «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или кто-либо из сопричтенных к клиру, или мирянин, не имея никакой настоятельной нужды, или препятствия, которым бы надолго устранён был от своея церкви, но пребывая во граде, в три воскресные дни в продолжении трех седмиц не приидет в церковное собрание: то клирик да будет извержен из клира, а мирянин да будет удалён от общения».

Евхаристия актуализирует и земную, и небесную Церковь во времени. С одной стороны она конкретизирует членство Церкви в Причащении, с другой — она обеспечивает преемственность церковного опыта молитвы и богопознания. Внутренний духовный опыт человека глубоко субъективен по своей природе. «Как сердцу высказать себя, другому как понять тебя…», — заранее отрицал возможность поделиться с другим своими душевными переживаниями русский поэт Ф.И.Тютчев. Поделиться действительно невозможно с тем, у кого ещё нет собственного аналогичного опыта. И, наоборот, хорошо понимают друг друга те, кто вместе пережил один и тот же опыт. В этом отношении Евхаристия — идеальный инструмент для преемственной передачи опыта осознания Жертвы Христовой и ответной любви к Нему.

Литургия (другое название Евхаристии) в переводе с греческого означает «совместное действие». Не в слова, а в действия на Тайной Вечери Господь вложил главное, что Он хотел оставить в наследство Своей Церкви. Это — личностное знание Его Самого. Преемство иерархии от апостолов обеспечивает непрерывность передачи этого знания. Ведь через Крещение мы входим в Церковь, в которой уже совершается Евхаристия. В Евхаристии уже участвуют люди — священнослужители и миряне, которые в себе, в своих душах воспроизводят евхаристический опыт. Мы присоединяемся к ним и через них становимся причастниками того опыта, который получили апостолы на Тайной Вечере, возглавленной Самим Христом. Так всегда субъективный опыт святости, личной встречи со Христом через Литургию, Евхаристию становится объективным. Так становится возможным приглашение к нему и участие в нём неограниченного числа людей.

Евхаристия и выстроившиеся вокруг неё другие таинства делают Церковь святой. И эта святость Церкви объективна и реально ощутима.


[1] Ignatius Antiochenus. Epistula ad Polycarpum, VI. // F. X. Funk, revised by K. Bihlmeyer, Die Apostolischen Vater, Tübingen, 1924. p. 110; Т. Р. Migne, Patrologia Graeca, Paris 1857-66. V. 5, col. 718; Писанiя Мужей Апостольскихъ. / Въ русскомъ переводѣ, со введенiями и примѣчанiями къ нимъ Протоiерея П. Преображенскаго. — СПб.: Изданiе второе, книгопродавца И. Л. Тузова, 1895. — С. 308-312.

[3] Лаврова П.В., Соловьёва Т.С., Сперанская Е.С. Англикано-православные связи. // Православная энциколопедия. Т.2, М., 2001. С. 318.

[4] Лаврова П.В., Соловьёва Т.С., Сперанская Е.С. Англикано-православные связи. // Православная энциколопедия. Т.2, М., 2001. С. 320.

[5] Блаженный Иоанн. Соловки — Вторая Голгофа. — 4-е изд., испр. — М.: Местная религиозная организация Община Православной Церкви Божией Матери Державная г. Москвы, 2008. С.41.

[6] Блаженный Иоанн. Соловки — Вторая Голгофа. — 4-е изд., испр. — М.: Местная религиозная организация Община Православной Церкви Божией Матери Державная г. Москвы, 2008. С.41.

[7] Архиепископ Иоанн. Дневник с места откровения. — М.: Община Православной Церкви Божией Матери Державная, 2003. С.282-283.

[8] См. например: Seraphim (Lade), Metropolit. Die   Ostkirche. 1. Auflage. W.  Spemann  Verlag,   Stuttgart 1950. SS. 71, 73.

[9] Аверинцев С.С. Эволюция философской мысли. // Культура Византии IV — первая половина VII вв. — М., Наука, 1984, с. 66-68.

[10] Аверинцев С.С. Эволюция философской мысли. // Культура Византии IV — первая половина VII вв. — М., Наука, 1984, с. 66-68.

[11] Иларион (Троицкий), архим. Священное Писание и Церковь. Голос Церкви, 1914, N 3. отд. отт., С. 22.

[12] Блаженный Иоанн. Соловки — Вторая Голгофа. — 4-е изд., испр. — М.: Местная религиозная организация Община Православной Церкви Божией Матери Державная г. Москвы, 2008. С.43.

[13] Блаженный Иоанн. Соловки — Вторая Голгофа. — 4-е изд., испр. — М.: Местная религиозная организация Община Православной Церкви Божией Матери Державная г. Москвы, 2008. С.44.

[14] См. напр.: Питирим (Нечаев), митр. О Волоколамском патерике. // Богословские труды. Сб. 10, с. 176; Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV — нач. XVI вв. М.—Л., Изд. АН СССР, 1960 (ИРЛИ). С.215—216; Золотухина Н.М. Иосиф Волоцкий. М., «Юридическая литература» 1981. С. 155.

[15] Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV — нач. XVI вв. М.—Л., Изд. АН СССР, 1960 (ИРЛИ). С.215—216.

[16] Питирим (Нечаев), митр. О Волоколамском патерике. // Богословские труды. Сб. 10, с. 176.

[17] Блаженный Иоанн. Соловки — Вторая Голгофа. — 4-е изд., испр. — М.: Местная религиозная организация Община Православной Церкви Божией Матери Державная г. Москвы, 2008. С.45.

[18] Блаженный Иоанн. Соловки — Вторая Голгофа. — 4-е изд., испр. — М.: Местная религиозная организация Община Православной Церкви Божией Матери Державная г. Москвы, 2008. С.47.

Протоиерей Михаил Дронов


 

BERLINER DIÖZESE DER RUSSISCH-ORTHODOXEN KIRCHE

DES MOSKAUER PATRIARCHATS

Храм свт. Николая  •  Hl. Nikolaus Gemeinde
(Peterhof-Kapelle, Freiburg im Breisgau)

Московского Патриархата, Берлинской Епархии





[Выберите язык]


Информация
Объявления
Из жизни общины
Содружество Восточных церквей, Фрейбург
Берлинская епархия
Новости отовсюду
Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого. (Евангелие от Матфея 5, 33-37)